Интервью зам. директора ИГРАН А.А. Тишкова изданию "Свободная пресса"

Интервью заместителя директора ИГРАН А.А. Тишкова изданию "Свободная пресса" «Секретное оружие» России. Для чего нам нужны автономные города под стеклом. (текст интервью).

Сто лет назад, осенью 1915 года впервые был осуществлен сквозной проход из Владивостока в Архангельск по Северному Морскому Пути (СМП). О том, что такое СМП и какое значение он имеет для России, мы беседуем с заместителем директора Института географии РАН, профессором Аркадием Тишковым.

СП: — Аркадий Александрович, чтобы доходчиво объяснить читателю, расскажите, пожалуйста, что такое Севморпуть?

— Это северо-восточный арктический проход от Скандинавии до Беренгова пролива. И львиная его часть — это не просто наша акватория, но и так называемые исторические воды России, используемые ею уже многие столетия, особенно в западной части пути.

СП: — Можно ли сказать, что благодаря своему стратегическому расположению он имеет такое же стратегическое значение, как Панамский или Суэцкий каналы?

— Однозначно. Ведь это наиболее выгодный (дешевый) и перспективный (короткий) проход из Европы в Азию. Потому что если идти из Мурманска в Иокогаму, например, через Суэцкий канал, то придется пройти 12.800 миль, а если через СМП — только 5.770. Плюс экономия топлива, отсутствие платы за проход и прочее. Правда, риски выше, время использования короче, да «ледокольный сбор» за проводку судов пока высок. Но это пока.

СП: — То есть, страна может получать в бюджет огромные деньги, проводя караваны зарубежных судов? На каком уровне это происходит сейчас?

— Пока мы еще не достигли уровня хотя бы в несколько миллионов тонн. Еще в 2011—2013 годах за сезон проходило 40−70 судов и перевозилось до 1,5 млн. тонн грузов. В 2014 году по разным причинам объемы перевозок снизились. Тут и санкции, и ухудшение ледовой обстановки… Все сразу. Специалисты действительно выделяют несколько факторов. Но, как ни странно (хотя, что в этом странного), итоги развития Северного морского пути в 2014—2015 годах определялись ситуацией на нефтяном рынке. Так как СМП, прежде всего, — один из ключевых элементов транспортного обеспечения разработки минерально-сырьевых ресурсов российского Севера. Многие зарубежные компании поставляют в северные порты буровое и другое оборудование. Активно СМП интересуются азиатские страны. Китайцы даже строят второй ледокол, чтобы осуществлять самостоятельную проводку судов. Но пока в основном пользователями СМП были «Норильский Никель», «Сибнефть», «Лукойль», «Роснефть», «Росшельф». А также зарубежные суда, привлекаемые в рамках проектов, осуществляемых совместно с французскими, норвежскими и другими компаниями. И объемы перевозок постоянно росли.

СП: — Имеет ли он военно-стратегическое значение?

— Вне всяких сомнений, потому что СМП является фасадом страны, который должен быть защищен. Здесь сосредоточены значительные ресурсы минерального сырья, располагаются наши стратегические объекты, проходят многочисленные транспортные грузовые и пассажирские маршруты. Наши вооруженные силы в 1990-х практически ушли из Арктики — забросили многие военные базы, аэродромы. Американцы и канадцы же, кстати, смотря на это, да на развертываемые дискуссии об арктических границах и месторождениях углеводородов на шельфе, в последнее десятилетие существенно усилили свои арктические рубежи.

СП: — Полярники рассказывали, что при Ельцине в угоду американцам их просто выдавливали с Севера. Это правда?

— Не совсем так, но было серьезное недофинансирование Минобороны, Пограничной службы (и мы просто ушли с нескольких островов, в том числе с Земли Франца Иосифа, Северной Земли и острова Врангеля), сократились полеты полярной авиации. Закрылись многие порты и аэродромы на всем протяжении СМП. Все это и привело к его увяданию в 1990-е годы. Но в последние годы вслед за Канадой и США вернулись туда и мы.

Кстати, активно исследуют Арктику китайцы. Они построили на Шпицбергене научную базу, в Шанхае функционирует институт арктических исследований со штатом около тысячи сотрудников. Проблемами Арктики занимаются и исследовательские центры в Пекине. Серьезным партнером в изучении Арктики и непосредственно СМП является Япония. Это показал последний год, когда Российская академия наук, Национальный институт полярных исследований Японии и Университет Хоккайдо разработали совместную научную программу, в которую вошло около 50-ти совместных научных проектов. Традиционно в исследованиях Российской Арктики участвует и Германия. С совместными научными проектами выступают также Великобритания, США, Канада, Норвегия, Швеция, Финляндия.

СП: — А какова перспектива развития арктического флота? Есть ли надежда, что для плавания по СМП появятся новые суда?

— Несомненно, в рамках реализации государственных программ социально-экономического развития Арктической зоны Российской Федерации и решений о развитии СМП идет строительство новых ледоколов (в том числе атомных), судов и даже танкеров ледового класса. Пополняют свой ледовый флот и вышеперечисленные российские компании по добыче нефти и газа.

СП: — Освоение СМП ведет к открытиям новых островов или земель?

— Конечно. Любое оживление в плаваниях в Арктике приводит к новым географическим открытиям. В последнее время было открыто несколько островков, выявлены новые очертания береговой линии. В ряде мест Арктики идет активное тектоническое поднятие суши. Правда, есть и потери — некоторые острова, состоящие преимущественно из мелкозема и льда исчезли, отступили ледники, оставив после себя многочисленные айсберги, изменившиеся течения размыли морские косы. Из космоса были выявлены подводные вулканы в районе архипелага Делонга — именно там, где искали Землю Санникова. И таких открытий много.

СП: — Говорят, что существуют проекты целых крытых автономных городов и полярных центров.

— На некоторых конференциях и выставках я, например, встречал представленный архитекторами макет такого крытого автономно существующего в полярных условиях города под названием «Умка». Но ранее, еще в 1960-х годах, когда я работал в экспедиции в Якутии, я познакомился с совсем молодыми архитекторами, которые как раз и проектировали первые такие города будущего: со стеклянной крышей, искусственным освещением для полярной ночи, с диверсифицированными источниками энергии, благоприятным микроклиматом, замкнутой системой жизнеобеспечения, переходами между домами, зимними садами, тепличным хозяйством и так далее.

Важно, чтобы такие «лунные» городки были построены вдоль СМП, а под их крышей собрались все, кому по долгу службы надо жить и работать в Арктике: метеорологи и гидрологи Росгидромета, спасатели МЧС, солдаты и офицеры Минобороны с требуемым оборудованием и техникой, пограничники ФСБ, ученые Российской академии наук, специалисты Минсвязи и Минтранса, работники портов и аэродромов, геологи и экологи Минприроды России, сотрудники арктических заповедников и национальных парков. Всего, по самым скромным подсчетам, представители 10−12 министерств и ведомств. А таких замечательных «стеклянных городков» на протяжении СМП нужно построить не менее 10.

СП: — Все мы помним погружение Артура Чилингарова на дно Северного Ледовитого океана в районе Северного Полюса и водружение там российского флага с титановым древком. Можно ли сказать по аналогии с таким эпитетом, как: «экономика — продолжение политики», что и география — это продолжение политики?

— География — это мировоззрение, осознание себя и всего, с чем ты связан в пространстве. С этих позиций именно география как основа пространственного развития страны, несомненно, может рассматриваться как «продолжение политики». Даже в самом кошмарном бреду нельзя отделить экономику и политику от географии. В период самого мощного экономического развития России в начале 20 века власти озаботились созданием Комиссии по естественным производительным силам (КЕПС) страны, из географического отдела которой в 1918 году был создан наш Институт географии РАН. Чтобы развиваться, приоритетно надо ставить на географическую науку.

Скоро нашему институту исполняется 100 лет. Славных дел и поддержки в развитии страны в разные периоды было много, но главное и тогда и сейчас — надо воспринимать пространство, как ценность высочайшей пробы, как тот стратегический ресурс, который всегда поможет выйти из кризиса. И в этом отношении Арктика — не только хранилище углеводородов, но и то «секретное оружие» России, которое зовется пространством. Разумный правитель будет вкладывать средства в его изучение, в понимание закономерностей пространственной организации хозяйства, в территориальную охрану природы, в развитие географической науки, а не торговать пространством, уступать его за политические преференции, тяготиться им… Опыт военно-географического обслуживания армии и тыла в период Великой Отечественной войны нашим институтом показал, что в самые трудные периоды жизни страны именно география оказывается той стратегической силой, которая может быстро перевести страну в мобилизационное состояние. А все, что сейчас происходит в мире, в мировой политике — разве это не проблемы географии?

СП: — Недавно прошла «большая уборка» Арктики. Как там с охраной окружающей среды?

— Не соглашусь. Уборка не «прошла» — она только начинается. Дел, как и мусора, оставленного в Арктике за столетья освоения — выше крыши. А в отношении проблем экологии в Арктике — их только прибавляется. Сегодня почти в два раза сократилось число ГМС и Полярных станций вдоль СМП. Кто будет осуществлять мониторинг состояния природы? Как прогнозировать будущие изменения природы без данных о ее современном состоянии? Последний Оценочный доклад Росгидромета по изменениям климата (2014 г.) показал для Арктики: температурные тренды сохраняются (не так интенсивно, но все же идет потепление); площадь морского льда, хотя и с периодическими колебаниями, имеет тренд сокращения (минимумы до менее 4 млн. кв. км, в то время как в конце ХХ века достигал 8 млн. кв. км. Кроме того, интенсификация движения по СМП — угроза состоянию популяций редких морских млекопитающих и птиц. Так, численность популяции белых медведей в Российской Арктике оценивалась всего в 5−6 тысяч особей и имеет тенденцию к сокращению.

После 2018 года при поддержке РГО планируется провести сплошной учёт белых медведей в России. Атлантический морж был почти истреблён в результате бесконтрольного коммерческого промысла, и численность популяции его значительно ниже, чем представителей других подвидов моржа. Она не превышает 20 тысяч особей и в границах Российской Арктики восстанавливается. Изолированная лаптевская популяция моржа локализована в течение всего года в центральном и западном регионах Моря Лаптевых. Ее современная численность оценивается в 5−10 тысяч особей и тоже есть угроза сокращения, так как фактор беспокойства вдоль трассы СМП растет. Серьезный вопрос — развитие СМП и защита мигрирующих видов животных, ведь усиливается фактор беспокойства, загрязнения, браконьерства. Свет от судов, маяков, станций, платформ — от этого происходит массовая гибель мигрирующих птиц). Вопрос этот пока не изучен полно. В Арктике до старта интенсивного использования СМП надо решить главную задачу по охране природы — расширить сеть особо охраняемых природных территорий, доведя их площадь до 20−25% от площади Российской Арктики (сейчас здесь 24 федеральных и около 70 региональных охраняемых природных территорий). И, наконец, надо все-таки продолжить генеральную уборку в Арктике. Столько всего накоплено, в том числе токсичного и радиоактивного, что без такой уборки развивать некоторые территории нельзя.

 

14/09/2016 - 17:30